За парту

Летом не только отдыхают, но и совмещают с отдыхом учебу. Именно этим я и занималась в подмосковной Рузе с 26 июля по 1 августа - дни занятий в III Летней школе перевода, организованной Союзом переводчиков России.
В качестве ключевых тем были заявлены устный и синхронный перевод, новые информационные технологии в работе переводчика, творческий семинар по художественному переводу и методика преподавания опять же перевода. Интересно было все - от выступлений лекторов до неформального общения по вечерам после занятий с волейболом, песнями и посиделками допоздна.
Было очень интересно послушать, как в принципе работают синхронисты, что представляет собой эта работа. По словам лекторов синхронить легче, чем переводить последовательно, поскольку в первом случае гладко проходит то, что не пройдет в последнем. Интересно было узнать про работу переводчиков в МИД и ООН (ох и тяжело приходится мидовцам, там к переводу особые требования, вплоть до перевода всех слов оригинала). В плане информационных технологий я довольно подкована, но и тут была новая информация. В частности узнала, как работают большие проекты, и зачем нужна такая ужасная, на мой взгляд, программа, как Idiom (по большей части все дело в ее сравнительно невысокой стоимости и возможностях для применения в локализации). Открыла для себя несколько тонкостей поиска.
В плане общения пользы было не меньше. Когда ты работаешь самостоятельно, а все профессиональное общение происходит по Интернету, начинаешь забывать, что ты не одна такая, что нас таких переводчиком много, что у нас разный опыт, которым можно делиться. Такое общение с коллегами, с людьми, которые понимают специфику работы переводчика и преподавателя, воодушевляет, дает силы и желание расти, узнавать новое, совершенствовать навыки и делиться.
В школу приехали представители самых разных городов России, включая Санкт-Петербург, Киев, Омск, Челябинск, Тольятти, Саранск, Пермь, Коломну и другие (100 человек из 28 городов), все не запомнила, но никого из Новосибирска, который с течением времени я стала ценить гораздо больше, чем раньше. Так что я выступила за его представителя. Ну и выиграла конкурс по переводу песни. И еще получила первый документ, который свидетельствует о наличии у меня хотя бы какой-то переводческой подготовки. И привезла с собой множество книг и журналов по переводу. Можно сказать, что начало положено.

PS: В 2010 г. школа не планируется, поскольку весной будет проходить съезд СПР, а в 2011 можно смело ехать.

Помощь носителей ближе, чем кажется

Все, кто учит иностранный язык, мечтают о том, чтобы рядом были носители, причем такие, которые будут терпеливо исправлять все ошибки.
Хорошая новость: в Интернете уже есть такой сервис: http://lang-8.com/.
Нужно только зарегистрироваться, указать, какие языки вы изучаете и зачем, и можно писать все, что придет в голову. Самое замечательно в том, что обязательно найдутся носители, которые с радостью и без особых проблем исправят все ваши корявости и, может быть, оставят полезные комментарии. А потом, вооружившись словарем, можно отрабатывать новую лексику и конструкции.
А можно и самому выступить в роли такого комментатора.

Милан Кундера о переводе

В одном из эссе своей книги "Нарушенные завещания" Милан Кундера рассуждает о переводе "Замка" Кафки и отмечает пару моментов, которые, на мой взгляд, будут полезны и переводчикам, и редакторам, и тем, кто пишет.

ЗАМЕЧАНИЕ ПО ПОВОДУ СИСТЕМАТИЧЕСКОЙ СИНОНИМИЗАЦИИ

Потребность вместо самого очевидного, самого простого, самого нейтрального слова употребить другое (быть - углубляться, идти-шагать, проводить - шарить) можно было бы назвать рефлексом синонимизации - рефлексом, присущим почти всем переводчикам. Обладание большим запасом синонимов является составной частью виртуозного владения "прекрасным языком"; если в том же абзаце оригинала дважды встречается слово "грусть", переводчик, задетый этим повтором (который рассматривается как покушение на непременную стилистическую элегантность), подвергнется искушению во второй раз перевести это слово как "меланхолия". Но более того, эта потребность употребления синонимов так глубоко внедрилась в душу переводчика, что он сразу же выберет синоним: он переведет "меланхолия", если в оригинале стоит "грусть", он переведет "грусть" там, где стоит "меланхолия".

Признаем безо всякой иронии: положение переводчика очень щекотливо: он должен быть верным автору и одновременно оставаться самим собой: как быть? Он хочет (сознательно или бессознательно) внести в текст собственное творческое начало; словно приободряя себя, он выбирает слово, которое, по всей очевидности, не является изменой по отношению к автору, но тем не менее относится к личной инициативе переводчика. Я констатирую это именно сейчас, когда пересматриваю перевод небольшого текста, написанного мною: я пишу "автор", переводчик переводит "писатель"; я пишу "писатель", он переводит "романист"; я пишу "романист", он переводит "автор" <…> Эта практика создания синонимов выглядит невинно, но при систематическом употреблении неизбежно притупляет изначальную мысль. И все же почему, черт возьми? Почему не сказать "идти", если автор сказал "gehen"?

И ведь правда! Прочитала и сразу стала обращать на себя внимание - так и тянет вставить слово повыразительнее. То же и в редактировании (причем тут оригинал не маячит перед глазами немым укором) постоянно себя одергиваешь, чтоб на заменять вполне приемлемые слова на синонимы, которые кажутся тебе симпатичными.

И в завершение о повторах.

УМЕНИЕ ДЕЛАТЬ ПОВТОРЫ

Правило: если слово повторяется, значит, оно важно, значит, на пространстве одного абзаца, одной страницы хотят удержать и его звучание, и его значение.

Кстати, Кафка настаивал на том, чтобы его книги печатали очень крупным шрифтом. Действительно, текст, выливающийся в один длинный абзац, читается с трудом.

Писатель о писателе

Знакомство с творчеством господина Пелевина для меня началось лет пять назад с "Поколения "П", причем рекламные концепции и галлюциногенные грибы меня тогда не увлекли. Значительно позже появилась в моем читательском списке "Священная книга оборотня" (быстро попавшая в категорию любимых), а затем и "Шлем ужаса". Но речь не о них.

Если у меня привычка почитать перед сном, из-за чего нередко потом взираю на мир раскрасневшимися от бессонья глазами. Дело дошло до "Empire V" упомянутого выше автора. Захватывает... Вот, например, висят в квартире у вампиров два картины - юные обнаженные девочки с головой старичка Набокова, Лолита и Ада, а сами романы с одноименными названиями ничтоже сумняшися называют вариантами трехспальной кровати "Владимир с нами", потому что (цитирую) "между любовниками в его книгах всегда лежит он сам. И то и дело отпускает какое-нибудь тонкое замечание, требуя внимания к себе. Что невежливо по отношению к читателю, если тот, конечно, не герантофил..." И ведь не только внимания требует, но и цепляет постоянно читателя за то, что ему происходящее безобразие нравится, шлепает, образно говоря, по рукам за подглядывание.

Однако чего не простишь человеку за умение сложить слова так, чтобы они цепляли, цеплялись и оставались в памяти...

О мыслях

Все-таки сигареты – это некое топливо, фактор движения, повод лишний раз подумать о чем-то вечном, важном, неважном, сиюминутном, выбросить все мысли из головы. Есть и другие способы:

• смотреть, как растут цветы, и убирать сорнячки
• вдумчиво мыть большую гору посуды
• смотреть с балкона, как ветер колышет кусты
• красить какую-нибудь большую поверхность
• отправиться куда подальше пешком с плеером или без
• посидеть в обнимку с любимым медведем
• гладить кого-нибудь близкого по голове

А вот что делать в моменты, когда совсем не хочется думать и не получается размышлять? Я точно знаю, что иногда много думать вредно. Знаю, что некоторые впечатлительные личности вроде меня способны выдумать что угодно, воображение у нас не хуже, чем у Амели. А ведь на самом деле мысли о сбоях в мышлении приходят не просто так. Наверное, мозг отказывается разрываться между крайностями - с одной стороны все так замечательно, а с другой как-то совершенно иначе. В последние дни я сама не своя. Журнал забросила. Силы уходят на чувства и переживания, на радости и борьбу. Счастье и горе смешались как белое с черным в "Зебре", которую в моем детстве пекли чуть ли не в каждом доме. Но никогда в моем.